Из-за Алены

Категория: По принуждению

Выдающейся наружности я не имел никогда, но девицам нравился своим разумом и основательным снисходительно-философским подходом ко всему. Потому сначало у меня хоть и были трудности в разговоре с обратным полом, то к институту все они прошли полностью. В общем-то меня уже к тому моменту пресытила романтика, и я в отношениях с девицами вёл себя довольно прагматично. Неизменной подруги у меня не было, но это меня нисколечко не ущемляло, быстрее напротив веселило — свобода выбора давала свои плоды. В общем-то те девицы, с которыми я общался, делились на два класса — с которыми можно поначалу погулять под луной и под конец окончить всё в кровати, и те, с кем можно пообщаться в принципе практически на равных, при всем этом сохраняя обоюдный плотоядный энтузиазм:) Алёна — самая сексапильная, но в то же время самая стервозная женщина в нашем институте. Понимаете, как это бывает — когда есть один фаворит в обществе, а тут это было женское общество, и всё подчинено ей. Все другие или поддакивали ей, или были обречены на нескончаемые тычки и изымательства. Ну и те, кто поддакивал, тоже нередко становились жертвами различных розыгрышей и нападок, если кое-чем бесили Алёну. Для неё мужчины делились на две категории — лузеры и те, с кем ещё можно разговаривать. Алёна, сама по для себя, довольно прекрасная женщина, но малость испорченная массой косметики и модными шмотками. Выскажемся так, вся её краса — в её одичавшей сексапильности. У таких женщин, как она, в большинстве случаев особые дела с мужским полом. Её бойфренды — или богатые мускулистые мужчины на престижных машинах, или снова таки же небедные приличные взрослые дяди. В институте я держался всегда довольно без помощи других, и с ней у нас интересы изредка когда пересекались. А когда пересекались, то быстрее мы вели по отношении друг к другу нейтрально-положительно, другими словами и не уделяли друг дружке особенного внимания, да и были всегда на одной стороне, могли позволить поменяться воззрением в отношении кого-либо из «придурков» либо «дур», либо просто схохмить, но всё это было исключительно в рамках редчайших общих дел- свободное время мы никогда не проводили в одной компании.

Я не отношусь к категории мажоров, у меня нет дорогой машины, но в ближайшее время я стал замечать, что Алёна как-то чисто по-женски изредка стала на меня кидать взоры. Это естественно мне льстило, но ничего определённого это не значило. Равномерно она очень осторожно начала пробовать со мной флиртовать, при всем этом всегда оставляя за собой путь к отступлению. Мне частично это было любопытно и я равномерно врубался в игру. Мы встречались под различными предлогами, стали болтать о пустяках, но всё-таки держались довольно без помощи других. Развязка пришла довольно внезапно, в течении нескольких дней наши дела развились слово вихрь. Это не были обыденные прогулки, поцелуи и романтические дискуссии. Это был плотоядный секс, беседы, в каких была язвительная критика лузеров, совместные посещения баров и прочее.

В одно воскресенье мы собрались на вечеринку в коттедж к одной из её подруг. Предки уехали на некоторое количество дней в другой город и всю ночь должна была идти превосходная пати. Нужно отметить, что мы с Алёной не вели себя как влюблённая пара. На самом деле любой из нас двоих был самостоятельной звездой, но львиную долю времени проводили в одной компании, в какой была куча её и моих знакомых. Вечер был в самом разгаре и мы поднялись с ней наверх в одну из спален, в какой посиживало ещё четыре девчонки. Мы не влились в их компанию, а сели раздельно, где стали беседовать на различные темы, которые планомерно перебежали в тему наших отношений. Три девицы куда-то ушли, с нами осталась всего одна, которая посиживала неподалеку от нас и видимо, выдохнувшись от дискотеки и выпивки, готовилась последовать за теми трёмя. Мы были малость пьяны, всё приближалось к сексу, но здесь Алёна меня просто огорошила:

— Я желаю ребёнка, — заявила она.

— Да, но…

— Я желаю, чтоб ты сделал ребёнка.

— Да, но как ты это представляешь?

— Сделай ребёнка ей! — звучно произнесла Алёна и указала на рядом сидящую даму.

Рядом посиживала Женя, одна из числа тех глуповатых девок, которая была сразу и тихоня, и не отличалась особенным разумом и наружностью. Женя панически страшилась Алёны и встрепенулась, услышав, что речь идёт про неё.

— Слышь! Эй! Раздевайся! — отдала приказ ей Алёна.

— Давай, трахни её, а позже идём ко мне, — она улыбнулась той ухмылкой, которая всегда предшествовала нашим сексапильным забавам.

Женя подавленно смотрела на нас. Снутри она трепетала от испуга и унижения.

— Но я не желаю, я не согласна, я не могу!

— Слышишь, ты! Ты что не сообразила, раздевайся!

— Но нет… я не буду… я не могу!

— Ты хочешь, чтоб я тебя сгноила, лохушка? Чтоб все в тебя тыкали пальцем и смеялись?

— Нет, Алён, хватит шутить, ну пошутили и хва, — пришибленно отвечала Женя.

— Так, если ты на данный момент не разденешься, с будущего дня тебя все будут чмырить, сука.

Женя застыла в нерешительности, она жаль смотрела на свою мучительницу. Через пару секунд она опустила руки к застёжке ремня на джинсах.

— Так, возьми бумагу и жри её, а то завтра можешь не появляться на глаза никому, — разошлась Алёна.

Женя промедлив секунд пятнадцать, внимательно смотря на Алёну, протянула руку и взяла с тумбочки страничку, вырванную из журнальчика и поднесла ко рту. Малость медля оторвала зубами кусочек от него и сделала пару жевательных движений.

— Вот вот, отлично! А сейчас живо раздевайся!

Девка расстегнула ремень и пуговицу на джинсах, позже аккуратненько стала спускать их. Она очевидно не была кросоткой, хотя фигура у неё была приемлимо, но всё же далека от эталона. Тёмные волосы, забавное лицо с маленьким количеством подростковых прыщей, невыразительные глаза. Она стянула до конца джинсы и переступила через их. Белоснежные трусы очевидно были не первого сорта, не отличались излишеством кружево и сохранили следы бессчетных стирок. Вообщем она как-то безвкусно была одето. Может это вина лишне дешёвых шмоток, а может сама по для себя она такая. Даже мейкап у неё был больше портящим её, ежели красящим.

— Верх можешь не снимать, он же тебя не ублажать собрался! — хохотнув сделала замечание Алёна.

Женщина малость замялась. Выражение лица у неё было какое-то глуповатое, но с глубокими следами одичавшего испуга.

— Давай далее, чё встала? — продолжала хищница.

Женя стала медлительно спускать трусы. На трусах с внутренней стороны показывались белёсые остатки её засохших выделений и желтые пятна от мочи. Видать девка во всю отрывалась на вечеринке, возбудилась наверняка раз 100 от юношей — вот только никто с ней так и не стал ничего мутить. Ну и гигиену, хоть и выпивши, тщательней соблюдать необходимо! Вообщем, можно сказать, что она была неопрятной женщиной, это было видно по мелочам, если прицениваться — неуклюже подведённые реснички, неаккуратно нанесённая тоналка…

— Ложись! — это было адресовано Супруге.

— Ну что, давай её, а позже ко мне — я сама уже горю!

Женя неуклюже легла на кровать, малость раздвинув ноги. Её лобок был выбрит, но зарождавшаяся раздражающая щетина делала половые губки красноватыми. Меж 2-мя большенными губками выглядывали …красные малые, на которых поблескивал её сок вперемешку с остатками белоснежных выделений от прошедшего возбуждения. Она с энтузиазмом смотрела на меня. Я начал аккуратненько ложиться сверху, начав своё движение над ней от её ног. Мой нос в некий момент оказался в пятнадцати сантиметрах от её пизды. Я ощутил пряный запах дамы вперемешку с запахом пота и мочи. Этот терпкий запах гласил о том, что она желает меня. Мой член упёрся в её вульву. Ещё чуть-чуть и я на четверть вошёл в неё. Она была влажной и жаркой снутри, у неё выделялось столько сока!

— Давай лучше её раком, — произнес Алёна, — нечего ей такую честь!

Я вышел из Жени. Она сама встала и оборотилась ко мне задницей, встала на колени на кровати и выгнулась. Мой член был весь в её вязком соке. Я подошёл к ней, и вновь мне в нос стукнул запах её пизды. Я резко вошёл в неё и начал трахать. Я получал наслаждение от того, что так просто без презерватива трахаю тупую девку только ради того, чтоб она от меня залетела. Я не задумывался о её наслаждение, я просто имел её. Мне нравилось вгонять собственный член в неё. Капли её сока стекли мне на мошонку, на основании моего члена застыли остатки её белоснежных выделений. Она сопела и тоже получала наслаждение. Алёна посиживала и с энтузиазмом следила, зажав рукою для себя промежность. В некий момент я кончил и ощутил, как упругие струи моей спермы стали вливаться в деку, заливать всё у неё снутри. Она застонала и выгнулась. Я вытащил член, который весь был в консистенции моей спермы и её влагалищных выделений. Я оборотился к Алёне, на её лице застыла торжествующая злорадная ухмылка. Она подошла ко мне, запустила свою руку к для себя в трусы, присела на колени и взяла в рот мой член. Она стала стала облизывать и обсасывать его. Позже слизала с мошонки капли сока и губками собрала с основания моего члена белоснежную массу, оставшуюся от немытой Женькиной пизды. Женька, отрешенная, лежала на кровати, но с энтузиазмом следила. В её глаза мелькнул огонёк торжества, толи от того, что она трахнулась со мной, или от наблюдения, как Алёна, самая припонтованная, вылизывает оставшееся на моём члене от её, Женькиной, пизды. Позже Алёна шикнула на Женьку, чтоб та убиралась, и стала раздеваться…

Отзывы:
Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *