Кандела

Солнце уже зашло, и жара, царившая деньком, обжигающая кожу и иссушающая землю, пошла на убыль. Начал дуть холодный ветер, он пришел из далека, из-за пустыни, с морского побережья, он нес с собой запахи дальних цветов и стоны погибших протцов, запах одичавших животных, выходящих на охоту, и шепот колдовских заклинаний… Африканская ночь вступала в свои права. Кандела посиживала нагая на корточках у дома старенького Мбебе и вдумчиво смотрела в небо. Её сухие, огрубевшие пятки привыкли к жару земли, её грудь ещё только начинала прорисовываться, а меж ног не было ни одного волоска. Ей было 9 лет, и через час ей предстояло пройти посвящение.

Мбебе был очень стар, деньком он отсиживался дома, прячась от зноя, а ночами говорил со своими погибшими собратьями. Они приходили к нему из дальной страны и ведали свои истории. Это были чудные истории про земли, полностью покрытые водой, в какой нет места человеку, а только таинственные рыбы царствуют там, про магических птиц в пышноватых восточных садах, про таинственные прохладные страны, покрытые кое-чем белоснежным и обжигающим, в каких вырастают высочайшие деревья, а люди закутаются в шкуры… Мбебе позже говорил это все малеханькой Канделе, а она слушала его открыв рот и, как обычно, сидя на корточках и теребя палец ноги. Она обожала его сказки, обожала глядеть на его лицо, когда он глядел вдаль, а глаза старика, казалось, вмещали в себя многие жизни, так они были отрешенны и глубоки. Но сейчас она задумывалась не о притчах. Она нервничала и Мбебе, сидячий рядом, ощущал её детский ужас. На небе появлялись 1-ые звезды, и алеющий горизонт притягивал к для себя взор. Любая девченка проходит через этот ритуал, и сейчас Канделе предстояло пройти его… Она ощущала холодок понизу животика, казалось, её теплая, черная, с розоватыми складками, пися предчувствует будущую боль.

Это был ритуал обрезания, ритуал, через который должна была пройти любая девченка, чтоб вступить во взрослую жизнь. Так было заведено вначале, и через это проходили все дамы их племени, и все дамы других племен. Кандела должна была пройти это не одна, ещё несколько девченок их селения, нервничая и в то же время радуясь в глубине души собственному взрослению, ждали собственной участи. Час пропархал стремительно, время для Канделы вообщем шло стремительно, казалось, вот оно – утро, а вот уже и денек прошел, и ночь ленивой поступью спускается на землю.

— Не надо страшиться. – в очередной раз произнес Мбебе и поглядел на девченку, — Все через это проходят.

Она промолчала. Позже промолвила:

— Расскажи мне ещё про луну и охотника.

Мбебе улыбнулся всеми своими морщинами. Эту историю он ей уже говорил много раз, та как Канделе она очень нравилась. Это была история про Одичавшего Охотника, который вызнал от старенького шамана, что на луне, высоко в небе, живут его умершие праотцы, и что к ним можно попасть…

Кандела слушала, а старенькый Мбебе вдохновенно говорил:

— И вот он вызнал, что для того, чтоб попасть на луну, нужен лук, но не обычный, а магический, этого лука не было ни у кого, а был он только у Чернокнижника Пустыни. Чернокнижника, которого никто не лицезрел уже очень издавна, все считали его погибшим, но Охотник вознамерился его отыскать и не отступал от собственного, хотя беды преследовали его. Он издержал не одну неделю и не один месяц, и в один прекрасный момент, на закате, измученный, он отыскал Чернокнижника в его хижине, в песках, в Богом и людьми позабытом месте, где только одичавшим животным есть приют. Тот был так стар, а морщины на его лице настолько глубоки, что казалось, как будто он лицезрел рождение мира. Он длительно хохотал, когда вызнал, для чего его находил Одичавший Охотник, но дал тому собственный лук, и наказал, чтоб тот ночкой взобрался на самую высшую дюну в песках либо на самый высочайший бугор и выстрелил оттуда в ночное светило. Охотник так и поступил. Он отыскал высшую дюну, поднялся на саму ее верхушку, его ноги тонули в песке, он взял в руки лук, натянул тетиву и выпустил стрелу прямо в сторону луны. И стрела с прикрепленной к ней веревкой улетела в небо. Она вонзилась в луну, и Охотник, уцепившись за веревку, полез наверх…

Мбебе говорил свою сказку, а Кандела, очарованная умопомрачительной историей, даже забыла о собственных ужасах. Убаюканная его голосом, она стала подремывать, как вдруг ее разбудил вопль:

— Канде-е-ла!

Это орала тетушка Свамба, толстая, потливая и благодушная тетушка, конкретно ей и предстояло провести над Канделой ритуал инициации. У Канделы все вздрогнуло снутри, но она поднялась.

— Не страшись, — прикоснулся к её руке Мбебе.

…В доме тетушки Свамбы собрались уже девченки, также юные дамы и их мамы, присутствовавшие при процессе. Было горячо, пахло дамским позже, девченки жались у стены хижины. Одна дама села на стул, стоящий в центре.

— Нгума! – позвала Свамба.

От стенки отделилась нагая девченка лет 10 с опущенными плечами и покорливо подошла к стулу. Сидячая дама развернула её к для себя спиной и усадила на колени, прочно обняв руками. Свамба подошла к девченке с маленьким, поблескивавшим в полумраке хижины ножиком и произнесла:

— Вот ты сейчас и взрослая!

Кандела обширно раскрытыми очами смотрела на то, как Свамба отдала приказ девченке пошире раздвинуть ноги, а дама на стуле обняла ее крепче, чтоб та не дернулась. Свамба раздвинула девченке высшую часть половых губ и сжала пальцами небольшой клитор. Нгума дернулась. Свамба придавила лезвие к самому корню клитора, оттянула его и сделала несколько стремительных движений рукою. Всё, клитор был отрезан. Девченка не застонала, хотя и было видно, что ей очень больно. Стонать и рыдать во время ритуала было нельзя. Она встала, и посреди стоящих дам прошёл рокот одобрения, послышались веселые возгласы.

— Иди к ручью, — произнесла ей Свамба, и девченка неуверенными шагами пошла к ручью, который протекал рядом с хижиной, там она села на корточки и погрузила свою кровоточивую ранку в воду.

Позже была очередь другой. Девченка также села в объятия сидящей дамы, Свамба наклонилась к ней и одним взмахом отсекла ей этот мясистый отросточек, клитор. В этом и была сущность ритуала, посвящения во взросление. Кандела, глядя на это, ощущала, не считая ужаса, ещё и возбуждение, она уже знала, сколько наслаждения может доставить эта вещичка, время от времени игралась с ней, лаская пальчиком, и сейчас, от понимания того, что она лишится на данный момент настолько приятной части тела, что ножиком ей вырежут центр наслаждения, у неё шумело в голове и сводило в паху. И совместно с тем она понимала, что так нужно, таковы традиции, без этого никуда. На данный момент ей его отрежут, и она станет настоящей дамой.

Пришла её очередь. Всё вышло стремительно, и совместно с тем она лицезрела все это изнутри как при замедленном времени. Она подошла к стулу и села на колени дамы, та обхватила её прочно руками, чтоб она не дёрнулась. «Нельзя рыдать, нельзя плакать», стучало в голове у Канделы. Свамба наклонилась к ней:

— Ты станешь дамой. Готова?

Девченка кивнула. Свамба схватила её за ляжку и отодвинула одну ногу в сторону, чтоб было свободней. «На данный момент мне его отрежут!» – ужасалась Кандела, глядя на свою промежность, такую голенькую и беззащитную, с розоватыми мягенькими губами и бугорком клиторочка. Она спиной ощущала груди державшей её дамы, её глубочайшее дыхание. Свамба наклонилась, схватила её за клитор и оттянула его. «Больно!», хотелось кликнуть Канделе, но она стерпела. Свамба поднесла ножик к основанию клитора, и девченка ощутила прикосновение лезвия, мурашки побежали по её коже. Резкая боль пронзила ей пах, она дернула ногами, но не застонала. Свамба выпрямилась с отрезанным бугорочком в руке, а Кандела обширно распахнутыми очами смотрела на кровоточивую ранку.

— Молодец! Умница! – услышала она голоса стоящих вокруг дам. Она выдержала!

— Иди к ручью. – произнесла ей Свамба.

Дама на стуле расслабила руки и погладила Канделу по голове, девченка поднялась и встала на пол. Из её паха текли две мелкие струйки крови. Она поковыляла к выходу, и каждый шаг откликался …болью в её промежности. Выйдя на улицу, она дошла до благословенного ручья, вода в каком, нагревшись после дневной жары, остывала под воздействием вечерней прохлады, и села на корточки в воду, погрузив в неё писю. Боже, как это было приятно! Вода обволокла её девичью промежность, ноги, голубила её томящуюся ранку… Кандела глядела для себя меж ног и лицезрела, как кровь перестает течь, как кровь смывает и уносит течением, а боль отступает. Из хижины вышла ещё одна девченка и тоже залезла в воду. Наступала ночь. Кандела посиживала в ручье и смотрела в темнеющее небо. Высоко-высоко стали появляться 1-ые звезды…